Маятник Времени: ветеран Великой Отечественной войны Клавдия Дмитриевна Васильева читает Татьяну Курбатову «Чаша памяти»
Символ проекта – окровавленный цветок – пробитое сердце солдата. Организаторы проекта верят, что это горячее сердце никогда не умолкнет. Что оно будет биться, отзываясь эхом памяти в наших сердцах.
Одним из самых значимых участников проекта является ветеран Великой Отечественной войны – старший лейтенант медицинской службы Клавдия Дмитриевна Васильева. Для проекта «Маятник Времени» она прочла стихотворение Татьяны Курбатовой «Чаша памяти» и поделилась своими воспоминаниями о годах войны.
На фронт Клавдия Дмитриевна ушла с первых дней войны. Все выпускники фельдшерской школы были военнообязанными, проходили обязательную военную подготовку, учились стрелять из автоматов.
Она была направлена в Орловскую область в мостостроительный батальон и там впервые увидела, что такое война.
«Это было ужасно… С наступлением темноты немецкая авиация делала налёт на город – в небо поднимались наши славные Соколы и начинался воздушный бой. Горели немецкие самолёты, горели наши… Некоторые немецкие самолёты прорывались к городу и сбрасывали бомбы. Никогда не забуду крики людей, панику, горящие дома, поезда с беженцами….
Потом меня отправили на Ленинградский фронт. Шли тяжелейшие бои за станцию Мга. Наши воины героически защищались, но силы были неравные. И мы вынуждены были отступить. Немцы пошли на Шлиссельбург. За сутки на город они сбросили 6000 бомб, горели продовольственные склады, как говорили ленинградцы, «сахар тёк рекой». Началась блокада...
Я вместе с 54 армией была откомандирована к Ладожскому озеру. Потом на Волховский фронт под Тихвин. Работала в армейском эвакогоспитале Сясьстроя (город в Волховском районе Ленинградской области). Поступали раненые: все палаты и коридоры были забиты. По возможности, ночами поезда с ранеными отправляли в тыл… Мы сутками не спали… Когда пришли сводки о прорыве блокады, как же мы плакали…
После прорыва я служила фельдшером в танковом батальоне. Из горящего танка солдат не вытаскивала – врать не буду и вообще не видела, чтобы такое было. Только сами танкисты могли помочь выбраться раненому товарищу из танка изнутри… А уже на земле мы их принимали. Через месяц меня ранило осколком снаряда – у нас такое ранение считалось царапиной: кости были не задеты, хотя ходить я не могла. Отправили в госпиталь, оттуда я вернулась уже в свой первый, родной, мостостроительный орловский батальон. Служила фельдшером роты.
С командиром роты мы били на равных, он отвечал за выполнение боевого задания, я – за здоровье солдат. Жили в палатках, двухъярусные нары, печка-буржуйка… Кто из раненых ходить не мог, ставили в наряд – на кухню или печку топить, людей не хватало, командир говорил: «А ты на что? – лечи здесь». В госпиталь отправляли только тяжёлых.
Бывало так. В десять часов вечера отбой. А в одиннадцать – по лагерю раздаётся: «Подъем!». Выбегаем строиться. Командир роты говорит: «Идём на выполнение боевого задания». Дремучий лес, в нём небольшое топкое болотко. Немцы знают, что тут граница на замке, они спокойно спят. Наша часть за несколько часов делала переправу – и всё в тишине, ночью. Потом подъезжала техника, подходила пехота, и утром мы читали в сводках: наши продвинулись на несколько километров вперёд. Мы считали это победой.
Молодёжи хочется сказать сегодня: мы были такие же, как вы. Мы тоже хотели жить, любить, учиться… Но началась война… Мы выстояли. И вы теперь любите свою Родину, защищайте её так же, как защищали мы, как защищали ваши бабушки и деды.
